Морально-этическая ответственность субъекта управления

Таким образом, только максима, способная претендовать на всеобщность в перспективе всех, кого она касается, может считаться морально обязательной нормой. Исходя из этого, любой субъект несет ответственность за нарушение (или сохранение) этой моральной нормы. Индивид ответственен за то, что он не игнорирует автономную волю Другого, будь то лишенные привилегий классы, угнетенные нации, порабощенные домашним трудом женщины или маргиналы. Так понимаемая ответственность неизбежно требует участия в социальных движениях и политической борьбе, в организации тех "форм коммуникации, в которых условия разумного коллективного формирования воли принимают вид объективного образования". Естественно, что подобная ответственность не диктуется ни правовыми, ни профессиональными нормами, ни даже этическими. Так определенная ответственность есть следствие существования собственно моральных норм.

Можем ли мы требовать от субъектов управления какой-то особой моральной ответственности в этом смысле, или подобная ответственность носит универсальный характер? С одной стороны, моральные нормы всеобщи и универсальны, индивиды обладают равной автономной волей, поэтому и моральная ответственность должна быть индивидуальна и носить универсальный характер. На этом основании многие отстаивают тезис о том, что "ответственное правительство может быть только у ответственных граждан". Но, с другой стороны, подобная позиция не деятельностна. Она позволяет субъектам управления избегать персональной моральной ответственности на том основании, что люди, которые находятся под их управлением, еще не стали такими морально ответственными людьми.

До этого момента мы вели разговор о морально-этической ответственности, исходя из положений классических этических теорий. Несмотря на их отмеченные ранее различия, по многим характерным признакам они едины. Во-первых, все, относящееся к "нечеловеческому" миру, то, что имеет основу "технэ" (за исключением медицины), - этически нейтрально в отношении субъекта и объекта действий. Т.е. действия с "нечеловеческими" вещами не составляли сферу собственно этики. Во- вторых, этической оценке подлежали только непосредственные взаимодействия человека с человеком, включая и с самим собой. Таким образом, все традиционные этики были антропоцентричны. В-третьих, сущность человека и его основные характеристики рассматривались неизменными: человек не мог быть объектом "технэ". В-четвертых, понятия "добра" и "зла" в суждениях о действиях устанавливались до самого действия и не подвергались изменению. В-пятых, традиционная этика имела дело со случаями, которые возникали между людьми, и были повторяющимися, типичными ситуациями частной и общественной жизни. Все высказывания и максимы традиционной этики демонстрируют свою ограниченность прямым указанием на действие. "Люби других как себя самого", "не делай другим того, что ты не пожелаешь, чтобы делали тебе", "соотноси свою собственную пользу с общей пользой" и т.д. Все эти этические универсалии были построены как единовременные и действительные в период собственной человеческой жизни. Эти максимы не были научным или экспертным знанием. Напротив, они были знанием, которое легко подойдет всем людям доброй воли. Кант утверждал, что "нет необходимости в науке или философии, чтобы знать, что человек должен делать, чтобы быть честным и хорошим, или быть мудрым и добродетельным".